116
А .
НОВ ИК О В - П Р И Б О Й
— А я видел, как минный офицер на месте уложил
его, — поясняет другой.
— Там друг друга расстреливали и сами себя...
Посмотрели на глубомер — девяносто восемь футов.
Над нами целая гора воды. Сидим крепко в проклятой
западне. З а перегородкой — тридцать с лишком трупов
наших товарищей. Очередь за нами. Нас десять чело
век, приговоренных к смертной казни. Железная пере
городка не выдерживает тяжести напирающей воды,—
выгибается в нашу сторону, вздувается парусом. В пере
косившихся дверях появляются щели, дают течь. Ника
кими мерами нельзя остановить ее. Это мстит нам море.
Оно изменнически и подло просачивается в носовое от
деление, чтобы задушить нас, — задушить податливой мас
сой, мягкими лапами, медленно, с холодным равнодушием.
— Как же теперь быть, ваше благородие? — спраши
вают старшего офицера. — Значит, конец нам?
— Не нужно отчаиваться. Подождите. Что-нибудь
сообразим...
Кто-то вспомнил Гололобого. Нет, не кок, а он вино
ват. Зачем он женщину привел на „Мурену"? Его кроют
не только матросы, но и старший офицер. А комендор
Сорокин, всегда желчный и вспыльчивый, потрясает кула
ками и кричит:
— Будь Гололобый здесь, мы бы из его брюха сде
лали Бахчисарайский фонтан!..
Зобов сурово обращается к старшему офицеру:
— З а что гибнем?
— Братцы! Я сам—только пешка в этой дьявольской
игре. Не время об этом рассуждать. Давайте лучше
подумаем, как спастись...
Море напирает на нас. Переборка трещит по швам.
Сейчас будем смяты, раздавлены, превращены в ничто...
