У Х А Б Ы
203
Казалось, броня задрожала от рева
голосое
.
Три
т ы
сячи рук взмылись над головами, потянулись ко мне,
чтобы рвать мое тело, три тысячи ног двинулись вперед,
чтобы топтать куски моего мяса. Я зашатался, прощаясь
с жизнью.
Но в этот момент случилось нечто неожиданное. Тот,
кто поднял над моею головою сокрушительный удар,
вдруг превратился для меня в избавителя. Волна криков
отхлынула назад, а передние ряды, замолкая, вытянули
в сторону Разуваева указательные пальцы. Я с трудом
расслышал несколько слов:
— Смотрите, смотрите, что это такое...
Вся широкая грудь моего обвинителя была в тату
ировке, изображающей двуглавого орла.
С молниеносной быстротой покатились выкрики по
толпе, направляя гнев ее на другого человека:
— У Разуваева на груди двуглавый орел!
— Ах, шпана он этакий!
— Долой с трибуны арестанта!
Я понял, что этот озлобленный и несчастный матрос,
сам того не желая, сыграл для меня ту же роль, какую
играет спасательный круг, брошенный с борта утопаю
щему в море. А он, жалкий и растерянный, стоял на три
буне, несуразно блуждая желтыми глазами, словно вне
запно ослеп от яркого света. Кто-то толкнул его в спину.
Он безвольно нырнул в толпу. Сначала люди отшатну
лись от него, словно от зачумленного, а потом образо
вался длинный коридор из человеческих тел. Он шел по
нем, спотыкаясь под ударами кулаков в шею и спину,
нелепо ныряя вперед, осыпаемый бранью.
Только после такого случая заговорил сам председатель:
— Вы теперь знаете, товарищи, кто стоял за то,
чтобы погубить напрасно человека. Разве для этого мы
