Что, усыпивши міръ, уже кутили боги...
Она таки прошла—
Таки прошла въ Зевесовы чертоги,
И что ужъ тамъ она плела,
Кого какимъ обворожила пѣньемъ,—
Но только въ ту же ночь опять ко мнѣ сошла
Съ невѣроятнымъ дозволеньемъ.
Въ бумагѣ значилось: «
Такъ какъ Иванъ Крыловъ
Усталъ сидѣть—то можетъ, прогуляться,
И по саду ходить до утреннихъ часовъ
,
(Не мять травы—не рвать цвѣтовъ),
А поутру опятъ на пьедесталъ взобраться,
И какъ сидѣлъ въ виду потомства, такъ—и сѣсть.»
Прочтя такой курьезъ, пришелъ я въ изумленье —
Подумалъ: вотъ какая честь!
Съ тѣхъ норъ, какъ міръ стоитъ, такого позволенья
Не получалъ
Ни мраморъ, ни металлъ.
(Одинъ примѣръ:—къ Жуану, я читалъ,
Пришла на зовъ статуя Командора...
Но и въ живыхъ, такого вздора
Я никогда за быль не почиталъ).
— Спасибо, Муза! Что бы ни случилось,
Я буду, милая, тебя благодарить.
Но я отъ чувства былъ не въ силахъ говорить,
С очи нен ія Я . П . П олонскаго. Т . II I.
14
