2 0 3
Л и зимой сижу безъ шапки да безъ шубы:
Чтобъ такъ сидѣть, сперва умри...
Ты морщишься — ты думаешь, быть можетъ,
Что баснями не кормятъ соловья,—
И злой, какъ маленькій щенокъ, который гложетъ
Пустую кость, косишься на меня;
А я чѣмъ виноватъ, что молодца надули,
И я, какъ ты, была пора, —
У
Кумушки-Лисы
стоялъ на караулѣ,
И какъ
Пустынникъ
ждалъ отъ
Мишеньки
добра.
И я не разъ, какъ глупая
Плотичка
Въ водѣ, хватался за крючокъ,—
Былъ волокита, былъ игрокъ...
Но у меня была привычка
Въ самомъ себѣ подглядывать порокъ, —
Себя сначала
Отъ путъ его освобождать,
А ужъ потомъ и уличать
Кого попало...
Такъ началъ дѣдушка — и странно, я вдругъ пересталъ
его бояться — п это одно заставляетъ меня отчасти пред
полагать, что я дремалъ и грезилъ. Будь это наяву — я
непремѣнно бы заоралъ: караулъ! и меня бы непремѣнно
связали, какъ сумасшедшаго.
