Page 279 - Почему наши села так называются... Том 11. Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Э, Ю, Я

– Конечно! Загоняя себя, якобы, в угол, она, в случае чего, знает куда отступать: «За два
десятка лет я объягунилась, обрязанилась… А так я, мол, ни при чем; ведь я же – донская
казачка!»
– Получается, что эта обида – ее личное дело?
– Да! И мы с тобой, земляк, в том же уверены: сколько бы она в тех же Столпцах ни
жила, сколько бы ни пыталась ассимилироваться, Наш Край все равно не будет ей, по-
настоящему, близким и родным. Иначе бы не «смирилась». Да и она для нашего народа
до конца своей тоже вряд ли будет. Таковы закономерности человеческой психологии. И
не в обиду мы говорим её эти слова, а для констатации такого, свойственного людям
явления.
– Но куда же нашему брату-прончанину деваться, коль так жестко припирают к стенке,
характеризуя тебя самыми непотребными словами (кстати, хуже матерщинных)? Ты – и
отверженный, и изгой, живущий у барина на задворках, и побитый, и побежденный, и
недоученный, и недообразованный, и недоумок. В общем, – «не крутой». Но, если от
такой брани деваться некуда, то что же и нам, что ли на Дон, где предки наши тысячу лет
назад обитали, надо бежать? И тоже говорить, что мы – донские казаки?
– Нет уж! Нам бежать некуда. Мы – прончане. В наших жилах течет кровь более
тридцати славяно-вятических поколений. А они за всю тысячелетнюю бытность в своем
родном Крае, ни разу о себе не говорили: «Мы – донские казаки». И никуда не бегали;
жили и обустраивались, как могли. Теми же временами: били степняков, терпели татар,
сопротивлялись крымцам и ногаям. Даже с рязанцами боролись, но не сладились и
вместе с ними к Московии отошли.
– Да! Москва, как известно, особых благ – не дала. Но, всех нас объединив, сколько раз
(правда, с нашей же помощью) от врагов спасала! Как говорится: «Карала, матушка,
миловала, да и себя не забывала!» Но ведь и не оскорбляла…
– Воистину так! Но пришло лихолетье – ослабела державная власть. Тут, откуда ни
возьмись, большевики объявились. Совсем мужикам худо стало. Вволю поглумились они
над народом и его историей. Уезд ликвидировали, великой судьбы Пронск в село
превратили, волости, чтоб сподручнее командовать было, на колхозы порезали. А на
древнейшей земле создали искусственные конгломераты – районы.
– Но надо отдать им должное: «уважать» себя заставили! Правда, не добром и волей, а
штыком и голодом. Да… Но после Отечественной войны жизнь-то вроде бы наладилась.
– Стала налаживаться. Хотя победу над фашистской заразой, наверное, можно назвать
пирровой: ведь большая часть наших мужиков в чужих краях полегла. А тут еще
урбанизация пагубу принесла, и селения вымирать стали.
– И после всех этих бед, сами же «не-егуны» над ними еще и подглумливаются. Так, что
же делать: терпеть? молчать? Или наоборот, защищаться, отвечая ударом на удар. Ведь
обидно же!
– Нет! Не стоит, ввязываться в эти споры, размениваться по мелочам: будем выше обид,
нам нанесенных. Кто живет праведно и кому дано такое прошлое, не имеет права
опускаться до уровня исторических выскочек. В конце концов, им же, «не-егунам»,
сегодня плохо.
– Да уж! Теперь они понима-а-ют, чей престол заняли. Древний, княжеский, вот и
бесятся…

А теперь, читатель, отвлечемся от диалога и поговорим по существу вопроса. И
проверим, насколько правы персонажи статьи Ирины Ермаченко и других наших
недоброжелателей относительно происхождения и значения слова «Егуны». Заглянем в
те словари, в которых искомое слово имеется, и проверим, заложена ли в нем хотя бы
доля приписываемого им пренебрежения, касающегося народа Нашего Края. А предва-
рительно сделаем несколько уточнений.

277