через зеркальные окна в роскошные магазины, окунуться с головою в пеструю жизнь большого города.
— Ублажимся, Петрован, красненьким винцом, а?—
обращается к нему близкий друг, минный машинист
Семашкин, человек крупный и рассудительный.
— Д а уж не без того,—улыбаясь, отвечает рулевой
Силкин.
— Оно, брат, на воображение здорово действует,
виноградное-то. Я раз целую четверть один осушил. В
Испании дело было.
И что -же вы думаете? В ногах
крепости не потерял нисколько.
Только мозг горел,
будто в огне. И все вокруг меня засияло, засверкало,
точно в раю. Спутался с одной бабенкой. Смотрю—•
принцесса да и только, настоящая принцесса! А как
протрезвился—тьфу, чорт! Ведьма заморская! Одноглазая и беззубая. Грязная, как угольная яма. С тех пор
не пью по многу...
Каменная набережная, куда пристали гребные с у да, усыпана пестрою толпою людей. Глядя на русских
матросов, выпрыгивающих из лодок, итальянцы шумно
разговаривают, размахивая бронзовыми руками. Слыш ны выкрики торговок, предлагающих фрукты, пирожки,
сладости. Многие из команды заигрывают с женщинами.
Петрован Силкин, сойдя на берег, торопится в городъ, но случайный поворот головы в сторону, направо,— и все решилось по иному: перед ним— смуглая
итальянка в голубом платье, с ярко цветистым шелковым шарфом на шее. Молодая и сочная, она стоит
® стороне от других женщин, повернувшись вся к нему, едва скрывая свей порыв. Н а обожженном зноем
лице— не то испуг, не то радость, что случается при
встрече с давним и близким другом. На мгновение
5
