— Спишь, каналья!—рычит Петрозан, подражая
старшему офицеру.
— Никак
нет, ваше высокобродье! — встрепенувшись, отвечает часовой, роняя винтовку, но тут-же
подхватывает'ее и вытягивается, неестественно выкатив ошалелые глаза, И только хохот Петрована приводит его в себя. Он ворчит, ругаясь скверными словами. •— Будет тебе сердиться-то, лучше проводи-ка ь.еня
проветриться.
На верхней палубе людей мало: судовые работы
окончены, команда готовится к обеду. Сырые тучи,
окутав часть неба, моросят теплым дождем, унизывая
гладкую поверхность моря лопающимися волдырями, но
солнце, поднявшись до зенита, продолжает ярко пылать. Горизонт заназешан золотой сетью падающих
капель. Петроеан, вдохнув морской воздух, освежился и,
уходя вниз, часто оглядывается на берег любви, воскрешая в душе солнечный образ Терезы.
Опять он—в канатном ящике. Сидит молча, вспоминая о времени, проведенном с итальянкой, и уже не
чувствуется ни теснота, ни мрак, ни затхлый воздух
железа. Мысленно он не в этом темном ящике, а там
в городе, на берегу, голубого моря, в чистой комнате,
и романтическая душа его, душа моряка, снова переживает красивые взлеты любви, купаясь в ласках милой женщины, как жаворонок в синем воздухе.
Ему приносят кусок хлеба и кружку воды, но он
отказывается от этого, надеясь, что друзья, вопреки
правил, достанут для него что-нибудь получше. Новый
часовой вступает на пост, матрос Малашкин, свой че
І2
