Я собственными глазами видел, как гибли неприя
тельские корабли і.
Командир Иванов продолжал рассказывать о
потерях японского флота, но ему никто не верил.
И среди своих офицеров он не пользовался ав
торитетом: они не могли получить от него как-
кие-либо познания по военно-морским вопросам.
Он обладал зычным, хриповатым голосом, много
шумел, иногда без всякого повода, глядя на под*
чиненных бессмысленными
серыми глазами. В
противоположность Шамову, он не ладил
и с
матросами. И они не любили его, отзывались о
нем всегда с насмешкой.
— В нем только и есть одно — борода на две
стороны, значит, никому не должен.
Неоднократно у него бывали столкновения с ко
мандой из-за пищи. Матросы заявляли ему претен
зии, а юн ругал их последними словами и в заклю
чение добавлял:
— Вы у меня, негодяи, вот где сидите.
-И показывал рукою на свою
толстую шею,
сплошь пораженную фурункулами.
Провинившемуся матросу обычно грозил:
— Зад твой,— воля моя—драть буду!
Во время сражения миноносец «Бодрый», ру
ководимый таким командиром, был для эскадры
1 Командир «Бодрого» Иванов и «последствии непоко
лебимо придерживался точно таких взглядов о размерах
потеръ японского флота при Цусиме и даж е выразил их
документально,
іх о т ь
и несколько иными словами, в своем
официальном донесении. (Ом. «Русско-японская война»,
выпуск 2-й, стр. 215—216).
