/
командира не сошлись мнениями насчет войны. Ша
мов доказывал, что война начата зря. Оголтелые
авантюристы из верхов нас посылают на убой. Ива
нов—на дыбы. «Мы, —говорит,—оба служим его
императорскому
величеству, и ты
не
смеешь
при мне так выражаться. Вон с моего корабля!»
''
Смотрю — рвет с груди моего командира медаль
и, словно окурок, швыряет ее за борт. Что тут ста
ло с Шамовым — передать невозможно. От злобы
его всего передернуло, о,н стиснул зубы и затрясся.
И в ту же секунду туша Иванова отшатнулась от
увесистей затрещины. Началась форменная драка.
Наш командир, не помня себя, завопил: «Фран
цуз! Бей и ты Иванова!» Что делать? Схватил я
своего командира в охапку и скорее на вельбот.
Иванов выхватил револьвер и хотел стрелять. Но
боцман Урупа обезоружил его, за что получил
несколько оплеух. Направляемся мы на вельботе
к своему миноносцу. Шамов успокоился и гово
рит мне: «Скажи, француз, почему ты не испол
нил моего приказания и не бил Иванова?» Я от
ветил: «Не мог этого сделать, ваше высокоблаго
родие. Я обладаю большой силой и мог бы с
одного удара убить человека. И тогда мне про
падать за него?» Шамов подумал и сказал: «Ты
вполне прав, француз. Убить его следовало бы,
но таскать из-за него цепи на каторге, — не
/ стоит он того». Впоследствии оба командира
помирились
и опять бывали друг у друга в
гостях.
33
