Матросы с «Блестящего» вспоминали своего коман
дира: .
—! Вот наш Шамов — это был настоящий моряк.
Он знал море, как собственную квартиру. Будь он
на «(Бодром» — у него хватило бы и этого угля.
Это вам не Иванов, который (путается в море, как
крученый баран. С нашим командиром мы давно
уже были бы в Шанхае.
В ответ на это команда «Бодрого» могла сравнить
с Шамовым только одного своего офицера:
— Был и У нас штурман, мичман Гернет. .Жаль,
что его перевели на крейсер «Дмитрий Донской».
Таких штурманов редко найдешь. Он провел бы
«Бодрого» прямо в Шанхай, как по рельсам.
Прошел день, второй. Положение «Бодрого» ни
сколько не изменилось. Люди устали тосковать и
отчаиваться. Вся их работа заключалась только в
том, что по утрам, как и в обычное время, скаты
вали палубу и во время отлива выбирали вручную
якорь. Невольно хотелось забыть о своем бедствии
и чем-нибудь развлечься. Многие из команды ста
рательно шутили. Но все сразу приумолкли, когда
заговорил боцман Фомин.
— Плыли мы Средиземным морем. Остановились
у острова Крит. Наш командир отправился в гости
"к Иванову. Принял тот его хорошо. И даже прика
зал выдать по чаріке рому гребцам нашего вель
бота, а мне предложил разделить компанию с его
боцманом Урупой. Засиделись мы долго. Вдруг в
первом часу ночи слышим крики. Оказалось — два
32
