42
ходкой. Лицо стало обрастать черной кудрявой бородой,
под глазами, как и у его товарищей по профессии, по
явились несмываемые синии круги от въевшейся угольной
пыли.
Иногда проснувшись, он продолжал лежать на своем
жестком матраце, вслушиваясь в говор команды. Ему
хотелось понять этих людей, постичь их нутро. Эти люди
были полны противоречий, и в их поступках трудно было
разобраться. Взять хотя бы отношение команды к (китайцу
Чин-Ха. Матросы, как узнали о его болезни, готовы
были разорвать его на части, а теперь вспоминали о нем
с откровенной жалостью, как о близком родственнике.
— Говорят, у Чин-Ха семья 'есть...
— Ну, как теперь вернуться домой?..
— ПропаЛа жизнь...
— Если бы в больницу отправили, мог бы подлечиться.
А тут—где же... Сгниет парень...
По вентиляторной трубе спускали китайцу пищу, при
способив для этого шкерт к миске. ТаК же вытаскивали
от него ведро с нечистотами. И все это проделывали
сами матросы, не дожидаясь распоряжения начальства.
Многие снабжали его табаком. А старший повар, этот
пустой и смешливый человек, урывал от офицерского
стола лучшие куски мяса и посылал их через Луиджи
больному.
"Вспоминая о китайце, матросы ругали женщин: только
от них и зло на свете, моряки страдают больше всего
от них. Но Лутатини уже знал, что- почти у каждого
матроса вытатуирована на теле женщина. У старого ру
левого Гимбо на груди—парусник с волнами у бортов,
с надувшимися парусами; сбоку—женщина; она взмахнула
платочком и смотрит на судно печально. У некоторых
матросов были разрисованы руки: то женщина держится
з а штурвал, внутри которого, в перспективе, виден ма
ленький корабль, то она поднимается по вантам с разду
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
____________
