376
А. НОВИКОВ-ПРИБОЙ
Шлюпка простояла на одном месте до четырех часов.
В этот день люди быстрее начали угасать. Обливание
морской водой больше не помогало. Словно внезапно по
теряв свою молодость, все превратились в иссохших ста
риков с ввалившимися щеками, со сморщенной кожей.
Посинели губы, у некоторых распухший язык заполнил
весь рот. Под развешанным брезентом, в тени, одни си
дели, другие лежали, учащенно дыша, убитые и безмолв
ные, словно их коснулось земное тление. И все-таки
инстинкт самосохранения заставил людей снова взяться
за весла и двигаться к цели. Жадно смотрели вперед,
надеясь увидеть контуры африканских берегов или мрач
ный гранитный массив Гибралтара.
С этого момента в носовой части шлюпки началось ожи
вление. Вокруг Кинче происходил таинственный шопот.
Из отдельных слов Лутатини понял, что здесь затевается
заговор против кормы. Ну, что же? Он был на стороне
команды, он давно заразился ее ненавистью. Только бы
скорее притти к какому-нибудь концу. Какой-то матрос,
которого он даже не узнал, шепнул ему на ухо:
— Как вы, Себастьян, смотрите на это дело?
— На какое дело?—задыхаясь, переспросил Лутатини.
—•Если начальство за машинку взять и за борт?
Лутатини, охваченный животной яростью, не задумы
ваясь ответил:
— Я первый начну.
Матрос возразил:
— Этого не нужно делать. Вы слишком слабы. Начнут
без вас.
Лутатини подумал: «Спасательная шлюпка скоро пре
вратится в шлюпку смерти». Это прозвучало в его мозгу
страшной иронией. Раза два ему пришлось садиться на
банку и грести, но потом он настолько ослаб, что не
мог уже двигать веслом. Спина не сгибалась, руки и ноги
дрожали. Чтобы не мешал другим, его прогнали на самый
