СОЛЕНАЯ КУПЕЛЬ
73
К нему, сурово нахмурив брови, обратился угольщик
Вранер:
— Господин тонкодушный! Чтобы совесть ваша была
чиста, сделайте это ради своего ближнего. То, что полу
чите от «старика», передайте мне. Вам дорогие кушанья
и вина, наверное, дома надоели, а мне...
Лутатини, притиснутый в угол, растерянно пролепетал:
— Так, пожалуй, можно.
А в голове у него крутилось другое— страх перед ма
тросами. Ведь благодаря им он избавился от смерти, и жизнь
его на корабле стала более или менее сносной. А вдруг
они перестанут к нему благоволить? Тогда ему опять
придется погибать в кочегарке, которая теперь казалась
ему страшнее всякой каторги.
Утром он вымылся, переоделся в чистое донгери
и отправился к «старику». Переступая через порог в рос
кошный салон, откуда в начале плавания так грубо его
выставили, он смутился, как будто его уже уличили
во лжи. Зачем он послушался матросов? Казалось, что
они нарочно хотят довести его до последней черты уни
жения и позора. Капитан, сидевший в кресле в конце
стола, спросил его:
— Больной?
Лутатини неожиданно для самого себя— смело ответил:
— Да, сэр.
Капитан Кент ласково позвал его:
— Подойдите сюда поближе и расскажите, в чем дело.
Как будто не Лутатини, а кто-то другой, давно при
выкший к вранью, заговорил за него. Лицо его стало
скорбным, в голосе звучало отчаяние. Смущение исчезло,
словно он всю жизнь тем только и занимался, что лице
мерил. Глядя в круглые глаза капитана, он убежденно
рассказывал:
— Я давно уже, с месяц назад, начал ощущать боль
в правом подреберье и под ложечкой. Какая-то тяжесть
