л и ш н и й
105
отсчитывая время. На улице, бойко вскрикивая, ребятишки
играют в дубинки. Какая-то баба достает бадьей воду
из колодца — журавец визжит, как неподмазанная телега.
Проезжает большой воз с гречневой соломой. На гору
лошадь не берет, скользя неподкованными ногами. Мужик
уперся в воз плечом и громко ругается:
— Но, лихоманкаі Но, ты!..
Кое-где стоят на припеках коровы; худые и шерша
вые, они сонно жуют жвачку, устало понуря головы и
жмурясь от солнца.
Два брата Водопьяновых пилят около дома дрова.
Старший, Трифон, мужик длинный и крючковатый, с об
щипанной бородкой, согнулся над плахой, как складной
аршин. Средний, Савоська, приземистый и неповоротли
вый, с круглым, как арбуз, лицом, стоит прямо, далеко
выкинув вперед левую ногу. На обоих старые короткие
полушубки и истрепанные вязаные шапки. Сильно дергают
пилой, и сталь сердито взвизгивает с каждым взмахом:
вжжи... вжжи...
Со двора выходит Фроська, молодая баба, плотная,
краснощекая, с черными вызывающими глазами и задорно
вздернутым носом. Одета она в суконный зипун нарас
пашку, на шее видны зеленые и синие ожерелья. Это
жена меньшого брата — Гаврилы.
— Ты бы, Тришка, за мирским быком сходил,—
хитро сощурившись, обращается она к старшему
деверю.
— А што? — останавливая пилу, спрашивает Трифон.
— Да, вон, погляди-ка на двор, што рыженка-то выде
лывает...
— Ишь т ы ... Значит надо...
— Для тебя бы кого привести... эдак поздоровее... —
Ухмыляется Савоська.
