„'8
А. НОВИКОВ-ПРИБОЙ
— И не разберешь; не то горница, не то выставка
предметов, — добавил старшина, поглаживая свою широ
кую, лопатой, бороду.
— Подождите, еще не то будет, — горделиво хвастался
Петр.
Усадив гостей за стол, он крикнул:
— Жена!
— Чего изволите, Петр Захарыч? —откликнулась
Матрена и вытянулась в струнку.
■— Подавай на стол!
— Слушаюсь!
Она повернулась по-военному и вышла в сени.
— Строговаты вы, Петр Захарыч, — улыбнувшись, за
метил урядник.
— Дисциплину люблю. Меня самого, я вам доложу,
обучали во всю. В таком переплете бывал, что ахнешь.
Зато вот в люди вышел. Потом даже сам генерал цело
вался... Прямо в уста...
— Воистину вы достойный человек! — подтвердил
шинкарь.
— Ах, как это верно! — закатив под лоб глаза, под
хватила жена шинкаря Прасковья Денисовна.
Кутили весело и размашисто — до тошноты. Много
безобразничали, ругаясь и рассказывая похабные анек
доты. Потом спорили, обнимались и целовались. Уряд
ник с Петром, разинув, насколько возможно, глотки, орали
песню „Наши жены—пушки заряжены", старшина пля
сал, стукая тяжелыми сапогами об пол, точно бревнами,
и взвизгивая по-бабьи: „их, ты!" Шинкарь, схватившись
за живот, хохотал во всю мочь. Помощник писаря, мо
лодой еще парень, заигрывая с Прасковьей Денисовной,
щипал ее, чем она была очень польщена; а когда ее муж,
жадный до „чужбинки", свалился на пол, она, разомлей
