Душу раздирающие крики оставшихся в живых,
стоны и ругательства смешались в какой-то страшный хор нечеловеческих звуков, словно воплощая
в себе весь ужас совершаемого злодеяния.
— Изверги! Живодеры! Будьте прокляты! — вы делился чей-то хриплый голос.
— Боже! Где же твоя справедливость!?—в отчаянии прокричал кто-то.
Снова выдали стрелкам патроны и снова они за рядили винтовки. Началась трескотня ружейных
выстрелов, длившаяся несколько минут. Теперь уже
палили без всякой команды и с близкого расстояния. Но те, над которыми производилась эта зверская расправа, не умирали, точно они были неуязвимыми. Они не переставали метаться, опрокидываться и корчиться в судорогах. Многие из них
принимали мучительно-неестественные позы—то свивались в кольцо, то топтались на одном месте на
четвереньках, то, повалившись на спину, судорож но двигали в воздухе ногами. Живые, дергая канат, подбрасывали мертвых, производя на окружающих такое впечатление, что из расстреливаемых
никто еще не убит.
Тогда было приказано докончить их „в рукопашную". Уж ас увеличился. Одни из стрелков, словно
раздражаясь этим упорством осужденных, как бы
сопротивлявшихся даже их пулям, доходили до не-
истовстза. Кровавый разгул их, казалось, не знал
— 205 —
