своего товарища, кричавшего и, повидимому, вырывавшегося из их рук. Исступленный голос его
странно, необычно поражал слух.
— Ироды! Что вы сделали со мной? Вы сгубили
мою душу! — неизвестно к кому обращаясь, прокричал матрос из группы, когда последняя подошла
к
пристани.
Среднего роста, широкоплечий, но с худым лицом, искаженным глубоким страданием, он дико
вращал глазами, выражавшими ужас и отчаяние.
Руки были скручены назад и связаны полотенцем.
Кусая до крови губы, он рвался из рук и упирался,
но его крепко держали четыре человека.
— Православные! — продолжал кричать связанный матрос. — Я — убийца... Я пролил кровь своего
брата... Стал хуже Каина...
Вся публика собралась вокруг матросов, мешая
им пройти на пароход. Каждый спешил узнать, в чем
дело. — Боже мой, что это с ним случилось? — перекрестившись, испуганно спросила одна женщина.
— Разойдись, разойдись! Чего столпились! Разве
не видите, что сумасшедшего ведут, — властно пробасил жандарм, расчищая дорогу к трапу.
Матросы кое-как втащили товарища на пароход
и, положив его на палубу, связали ему ноги. Он,
ударяясь о палубу головой, напрягал все свои силы, чтобы подняться, и неистово вопил, — то кого-то
проклиная, то раскаиваясь в каком-то своем преступлении.
із:і:
