— 199
чужие, вооруженные винтовками люди, которые,
вытянувшись в струнку и застыв неподвижно, были
похожи на бездушные изваяния. И все кругом:
мутное небо, море, подавленное густой серой мглой;
угрюмые силуэты крепостных твердынь, черневшие
во мраке; темная, неподвижная громада людей,
замершая в зловещем ожидании; слабое мерцание
фонарей, дрожавшее на стали ружей, — все это
было так согласно, все сливалось в одно ощущение ужаса и смертельной тоски. Но осужденные,
казалось, спокойно и твердо ждали того, что было
неотвратимо...
Их подвели к канату и поставили в один ряд.
Перед ними выстроилась рота матросов стрелковой
команды. Состоя из самых отсталых и забитых,
благодаря „особому обучению", людей, она, несомненно, лучше других могла выполнить предназначенную ей роль убийц. Их нарочно для этой
цели привезли из Ораниенбаума. Но, „на всякий
случай", за стрелками-матросами, чтобы они не
отказались расстреливать своих товарищей, были
поставлены: рота гвардейских егерей, за ними в
той же позиции рота енисейского полка, а позади
всех пулеметы.
Долго, мучительно долго тянулось время, пока
злорадствующие победители приготовлялись к кровавой расправе. Те, от кого зависела развязка, кат
залось, наслаждались медленной мукой приговоренных к смерти людей.
Осужденные были одеты по летнему, и холод-
