10
Геннадий Васильевич КАРПУШКИН
родился в 1925 году. Участник Вели
кой Отечественной войны. Имеет боевые награды: орден Отечественной
войны 1-й степени, медаль «За отвагу», медаль «За доблестный труд в Великой
Отечественной войне 1941-1945 гг.». Окончил областную партийную школу и
факультет русского языка и литературы Рязанского педагогического института.
Член Союза журналистов России. Бессменный член редколлегии областной Кни
ги Памяти. Автор документальной книги о Великой Отечественной войне «По
мнит сердце».
СТОИТ НА ПЛОЩАДИ ОБЕЛИСК
Память сердца об огненных днях - великое и святое чувство. Однажды оно потребовало отложить
обыденные наши дела и собраться в дорогу. Сорок лет спустя после начала войны мы, троерязанцев-однопол-
чан, выехали на Харьковщину —в места, где шли жестокие, кровопролитные сражения.
На площади большого красивого села Тернового остановились в сквере, у обелиска, в подножье которого
пять светлых, подмрамор, плит с высеченными на них именами. Здесь, в Терновом, мы, курсанты Рязанского
пехотного училища, поднятые по тревоге и спешно отправленные на фронт, в марте сорок третьего приняли
свой первый бой. На село шло более сорока вражеских танков, выгруженных перед тем, как доложила
разведка, на станции Рогань. Помнится, зловеще тогда звучало для нас это слово «Рогань». Первый натиск
приняли на себя курсанты, направленные врасчеты противотанковых ружей...
После того первого боя пошлет политрук роты бронебойщиков 1292-го стрелкового полка Коростин в
скопинский поселок Заречный, в больницу старшей медсестре Елене Сергеевне Соколовой, солдатский треу
гольник со страшной вестью: «Ваш сын Анатолий Соколов...». Но имени курсанта, на которого была тогда
послана похоронка, здесь, на плитах, не было. Ошибся политрук, и посреди войны не принято было взыскивать
за такие ошибки.
Анатолий Николаевич Соколов, во время поездки преподаватель Рязанского строительного техникума -
один из нас, троих - стоял тут же, перед плитами, с обнаженной головой, в скорбном молчании. В этом селе
и его окрестностях полегли много наших фронтовых собратьев.
Трудно было сладить с волнением и в селе Пятницком. Над лугом, покрытым свежей весенней травой,
разливалась земная благодать. Солнце еще не пробило поднявшиеся вверх тучи, но все уже было наполнено
его сиянием. Куковала кукушка в лесу, тронутом первыми брызгами зелени. За селом, в поле, набирая высоту,
весело звенел жаворонок. Наши спутники из местной администрации тактично отошли в сторону. Являлось
обостренное ощущение трепетного прикосновения к вечности: дух погибших здесь наших боевых товарищей
витал над лугом, полем и лесом. Тут, на подступах к селу - это я знал точно - остались и двое моих земляков,
призванных сомной в один день, одним и темже, Шиловским, военкоматом, это Николай Апарин иМитрофан
Есейкин. И в Пятницком, возле обелиска, к горлу подступал ком: на надгробье первым стояло имя Николая
Ивановича Апарина...
Митрофана Есейкина в списке погибших не было. Что ж! Нашим курсантам, собранным наспех, тогда не
выдали ни красноармейских книжек, ни медальонов. Да и кто ж мог тогдаустановитъ имя воина! Старожи
лы говорили, что убитых, как только в село ворвались немцы, можно было похоронитъ ночью, тайком, где-
нибудь у себя на огороде, в саду. Наступали теплые дни: захватчики боялись эпидемии. Под дулами автома
тов согнали они сельских женщин на равнину и в лес, приказали убитых сбрасывать в воронки и ямы и засы
пать землей.
