1 6 2
Гдѣ онъ появлялся, насурмивши бровки,
И, быть можетъ, радъ былъ услужить коровкѣ.
Много было шуму: музыку хвалили,
Музыку бранили, спорили, судили...
Бабочки ночныя, въ сѣренькихъ бурнусахъ,
Б ъ бѣлыхъ пелеринкахъ и въ гранатныхъ бусахъ,—
Просто поблѣднѣли отъ негодованья,
Раскусивши новой пѣсни содержанье.
Но въ тотъ день герой мой такъ ужъ былъ разсѣянъ,
Что и не замѣтилъ, кѣмъ онъ былъ осмѣянъ.
ПЪСНЬ II.
Эосъ поднимала алыми перстами
Темные покровы ночи,—и мѣстами
Въ небѣ загорались огненныя пятна.
Жизнь, полупроснувшись, слабо и невнятно
Бормотала въ рощѣ, бормотала въ полѣ.
Поцѣлуй сливался съ ропотомъ неволи
Всюду, гдѣ лишь только брачныя оковы
Гименея были ржавы и не новы.
Поцѣлуй былъ звонче, ропотъ былъ нѣжнѣе—
Тамъ, гдѣ эти цѣпи были поновѣе.
Лишь одинъ герой мой этой сладкой муки
