2 3 2
воробьи, мимо носу моего пронеслось какое-то насѣкомое,—
не то большая муха, на то оводъ,—на дорожкѣ, около самой
куртины, увидалъ я небольшую норку...
— Что вы тутъ? Откуда проявились?!'закричалъ на меня
кто-то сзади. Оглянулся, и вижу, въ двухъ шагахъ—сто
рожъ, отставной солдатъ: глаза недовѣрчиво строгіе, носъ
сизый, голосъ вѣжливо-грубый, на груди медаль...
— Нѣтъ ли, братецъ, у тебя спички, смерть курить
хочется.
Солдатъ, не переставая хмуриться, сталъ молча по всѣмъ
карманамъ искать для меня спички... Нашелъ одну, за
палилъ, — потухла, нашелъ другую, нагнулся, сталъ ею
шаркать...
Въ это время ворота отперли.
— Не нуясно, не хлопочи, любезный, я закурю на при
стани...
И, съ измятой, незакуренной папиросой въ зубахъ, я
вышелъ на улицу.
Солдатъ какъ будто спохватился, что не успѣлъ меня
выругать, и сталъ ругаться.
Разумѣется, эта запоздалая, на вѣтеръ пускаемая брань
меня нисколько не потревожила; но ночевать другой разъ
въ саду не желаю, новее не желаю, развѣ но какому-нибудь
очень счастливому случаю...
