2 5 5
На иныхъ напало мрачное сомнѣнье,
На иныхъ тупое чувство сожалѣнья.
Гдѣ Барбосъ? твердили. Нашъ Барбосъ былъ бѣденъ,
Но талантливъ, честенъ и—волками съѣденъ.
Сайга гдѣ? Сошлась ли Сайга съ медвѣдями?
Нѣтъ, отъ косолапыхъ Мишекъ не добилась
Сайга никакого толку и—сбѣсилась.
Ее удавили. И хоть бы зайчонка
Къ намъ привелъ на псарню говорунъ Трезвонка!
Да н зайцы ждутъ ли отъ собакъ свободы!
Такъ-то съ голодухи лѣзутъ въ огороды,
Что ихъ бабы ловятъ голыми руками; /
(Мы бы ихъ ловили иначе—зубами).
Вотъ, дуракъ Орелка, къ намъ зазвалъ лисицу
Тѣмъ, что обѣщалъ ей куръ и небылицу
Сочинилъ, увѣрилъ, что Лиса готовитъ
Намъ большой обѣдъ; но кто яге насъ не ловитъ,
Какъ ершей, на эту удочку съ приманкой!
Всѣ мы распустили уши... Постарались
Не глядѣть, не лаять; ну и что-жъ? Остались
Съ носомъ... Такъ-то, братцы! Вотъ, опять съ Цыганкой,
Говорятъ, связался нашъ Ахиллъ: за нею
Погнался—и, право, этотъ всѣхъ умнѣе,
Даромъ что скотина и болванъ. Въ Царьградѣ,
Говорятъ, собаки просятъ Христа ради,
