246
Безъ лазейки.
И Трезвонъ въ досадѣ обѣжалъ ограду
Запертаго сада. Листопада полный
Садъ шумѣлъ, сквозь сучья пропуская волны
Сѣвернаго вѣтра. Лѣтнюю прохладу,
Зелень, птицъ, куртины пестрыя съ кустами
Розъ благоуханныхъ, и фонтанъ, струями
Брызжущій, невольно вспоминали клены,
Липы и березы, и неслись ихъ стоны:
Гдѣ ты лѣто, гдѣ ты? Далеко тянулась
Но сырому вѣтру жалобная нота,
И въ душѣ Трезвона что-то шевельнулось
Въ родѣ сожалѣнья. Прошмыгнувъ въ ворота,
Онъ махнулъ на задній дворъ. Какъ малый прыткій,
Думалъ онъ на псарню проскользнуть калиткой,
Иди подъ покровомъ юбки, иль прижавшись
Къ Ѳедькѣ, что недавно изъ пеленъ ребенка
Выросъ и былъ чѣмъ-то въ родѣ пострѣленка.
Этотъ Ѳедька часто, съ кѣмъ-нибудь подравшись,
Шелѣ ревѣть къ Аринѣ: старая Арина
Ѳедьку баловала, какъ родного сына.
И Трезвонка думалъ: только бы пробраться!—
XXIV;
