СОЛ ЕНАЯ К У П Е Л Ь
171
З а исключением гребцов, одновременно сгибавших свои
спины, остальные застыли в разных позах. Все молчали,
напоминая собою призраков. Казалось, шлюпка плывет
в бесконечность мертвого царства. И даже одинокая лу
на, совершая свой далекий путь, смотрела с тоскою, как
сирота.
В довершение всего поваренок Луиджи начал бредить.
Он вскакивал, кричал, порывался куда-то бежать, но его
удерживали матросы. Ему сверх нормы, не в счет, дали
рюмку пресной воды и окатили морской водою. Не по
могло.
Он начал буйствовать. Ему связали руки и ноги и по
ложили его на дно шлюпки.
Глядя на звезды, он вопил:
— Мама, зачем столько свечей! Мне жарко. Мама, по
туши. Я горю... Ой, душно!..
Эти хрипящие стоны угасающего человека только уси
ливали уныние других.
Акула продолжала преследовать шлюпку. Когда пере
ставали грести, она приближалась к борту, распространяя
вокруг себя, словно электрические искры, фосфоресци
рующее свечение. Это свечение гасло, как только она
оставалась неподвижной. И тогда, словно из бездны,
смотрели на шлюпку ее глаза, горевшие двумя злове
щими огоньками.
— О, гаДина!—вскрикивал матрос и ударял веслом по
воде.
Акула на время исчезала, чтобы потом появиться с дру
гого борта. Она обладала редкой настойчивостью, как
будто знала, что люди обречены на гибель и что рано
или поздно для нее здесь будет добыча.
От этих горящих глаз у Лутатини сжималось сердце.
Невзирая ни на что, каждый следил за боченком с
•оставшейся водою, боясь, как бы без него не выпили ее
другие.
