ствовчл, думая о совместной жизни. Только-бы поняла
все— тогда она еще сильнее полюбит его.
В палисаднике возится с веслами все тотъ-же ста рик, с которым встретился три дня тому назад.
Он
смотрит на русского моряка, хитровато улыбаясь, как
знакомому, и потом, вдруг нахмурившись, загадочна
качает головой, показывая на милый дом.
Петрован,
отдавая честь, говорит:
— Здорово, сеньор дедушка!
Старик, поклонившись, грозит толстым указательным пальцем, словно о чем то предупреждая.
— Понимаю, сеньор дедушка: спит, значит, сеньора,
Встрепанный, с возбужденными глазами, Петрован
волнуется, вздрагивает перед радостной встречей
с
итальянкой. Он задерживается около крыльца, оглядываясь -кругом, распахнув свою емкую душу моряка,
пронизываемый огневыми стрелами, овеянный запахом'
апельсиновой рощи. Это ему улыбаются цветы, к которым, сквозь громадныя пинии и криптомерии,
протянулись золотые пряди лучей. В серых камнях берега, пенисто вскипая, как молодая брага, рокочет волшебник-прибой,^ а из серебряной
листвы олив, слов но звон металлических струн, разливается страстная
песня цикад. Голубым полотном, уходя в ширь и даль,
расстилается море, искрится, точно усыпанное золотыми лепестками.
Здесь Петрован будет жить с милой Терезой, вместе слушать гимны прибрежных волн, любоваться хаотическою игрою бури.
Но отчего это старик,
ворча что-то, недовольно
трясет седой головою, когда кругом так светло
и р а достно?
27
