Петрован и, видя, как густо дымят трубы крейсера,
думает о своем: скоро поднимут якорь, пустят в ход
машину и все кончено. Никогда ему больше не придется заглянуть в черные очи итальянки.
Темно-синий купол неба, густо усыпанный звездами, струится золотом. Теплый сумрак окутывает море,
а оно, притихнув, нежно вздыхает, точно вспоминая о
горячих поцелуях солнца. Вздыхает и Петрован, устремив взгляд свой на город, залитый мерцающими огнями, и не может заглушить жгучую тоску в сердце.
— А не махнуть ли на берег вплавь?—мысленно
спрашивает он самого себя, измеряя глазами расстоя
ние. Огни кажутся совсем близко, а плавать он умеет
на редкость хорошо. Через несколько часов он будет
сидеть [ядом с нею, с милой Терезой.
От такой мысли приятная дрожь пробегает по его
крепкому телу.
Петрован прогуливается вдоль борта.
Вдали, на том месте, где были острова, ничего не
видно, кроме ожерелья золотых огней, повисших над
дремлющим морем..
Неожиданно перед рулевым, охлаждая жар любви,
встает вопрос о родине.-Ведь, она исчезнет для него
навсегда! А тут еще дисциплина, суровая и гнетущая,
угрожаем жестокими карами.
Сокрушенный, Петрован отходит к корме и безнадежно смотрит в почерневшую воду. Но раз возникнув,
мысль снова начинает сверлить мозг, создавая против
воли план побега. Здесь никого нет, никто и не заметит, как он спустится за борт.
18
