— Хорошая жизнь будет у тебя, сынок, — ласково
говорит мать, дотронувшись до моего плеча. Ты только представь себе,,. Белая чистая келейка. На стенах
иконы. Лампадка горит. Один. Нйкакого соблазна, никакого греха.
Только с Господом-Богом
будешь
общаться...
Когда-то отец, будучи солдатом, обманом умчал ее
из одного губернского польского города и поселился
с нею в убогом селе, затерявшемся среди лесных трущоб. И хотя она, выходя за него замуж, приняла православие, но до сих пор у нас в доме вместе с православными иконами стоят на божнице и католические,,
пользуясь в семье одинаковым почетом. Тоска по родному краю, непосильная работа, насмешки соседей, как
над иностранкой, говорящей с польским акцентом, бестолковая и непривычно-грязная жизнь крестьян — все
это действовало на нее удручающе, преждевременно состарив ее, часто вызывая слезы о загубленной молодости.'Вот почему она смотрела «а землю, как на юдоль
скорби, и взоры свои, все помыслы своей мечтательной души обратила к религии, с особенной пкзбсзью
посещая монастыри, воспитывая и меня ч в таком же
духе. — А, главное— не будешь ты видеть земных грехов,
-—продолжает мать сладко-певучим голосом. В монастыре людская злоба не отравит твоего сердца. Тихо
и скромно, стезею праведной, пройдешь ты путь земной и предстанешь пред светлыми очами Всевышнего
с радостью неизреченной. Обрадуется и Бог, как увидит, что твоя душа чиста, как свежий снег,-—ни одного пятнышка порока...
Тихая речь матери ласкает мой слух, баюкает лу-
6 -
