там какие-то пальмы растут, орехи величиною с детскую голову, цветы в аршин шириною, фрукты, сладкие как мед, а солнце светит в самую •макушку и лучом может убить человека, как молнией.
Нам иногда встречаются люди и, как мне кажется,
зсе они с восхищением смотрят на матроса, любуясь
его удивительным нарядом.
— Ты спрашиваешь, видны ли в море берега? —
продолжает матрос, довольный моим напряженным вниманием к его рассказам,—Ни чорта, брат, не увидишь,
хоть залезь на самую высокую мачту. Иногда плывешь
неделю, две, а кругом—все вода и вода...
Глядя на реку, посеребренную косыми лучами вечернего с#янца, я стараюсь представить величину моря, но мне все время мешает противоположный берег,
Я вижу песчаные отмели, сочно зеленеющие луга, а
.дальше—равнину поля, бесконечно обширную, похожую
на степь, с затерявшимися в ней деревнями и селами.
— Как же это так—берегов не видно?
Матрос улыбается.
- Посмотри на небо. Где берега в нем? Так и з
море. И таксе же оно голубое. Ну, как, браток, просторно, а?
Я иду, запрокинув голову, обводя глазами бездонную синь неба, откуда весело льются песни жаворонков, и вижу парящего коршуна. Вот так. думается мне.
и должен плыть корабль—„Победитель бурь." Хорошо!
Чудесно, как в сказке!
Матрос не может молчать. Пока я занят своими мь?-
слями, он уже беседут с матерью, рассказывая ей, как
он учился живописи у одного иконописца.
— Большой пьяница он был и похабник первой
12
