22
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
— Вот этот пораіботает!..
В кочегарке, отделенной от машины железной перебор
кой, было жарко. Работали здесь трое, включая сюда и
Домбера,—по одному! человеку у каждого котла. Вез
лишних слов старший кочегар рассказал Лутатини о его
обязанностях. Нужно было наполнять тачку углем и под
возить его ближе к топкам. Работа была проста, но и она
требовала сноровки. В непривычных руках железная доп
лата не входила в уголь, с грохотом скоЛьзя по неров
ной его поверхности и забирая лишь два-три куска.
— Нужно поддевать по настилке, тогда вы зачерпнете
полную лопату,—мрачно посоветовал ему Домбер.
После этого с насыпкой угля пошло быстрее. Хуже
обстояло дело с тачкой. Она вертелась в руках, валилась
набок, а при малейшем крене судна катилась не туда,
куда следует, часто ударяясь в переборку и опрокиды
ваясь. А топки, как ненасытные пасти, поглощали не
вероятно количество угля. Кочегары время от времени
покрикивали:
— Давай, Лутатини, давай!
Лутаггини лез из кожи, чтобы не отстать в работе.
Все тело его покрылось обильным потом и едкой пылью.
От знойной духоты мутилась голова. В желудке что-то
сжималось и разбухало, ворочалось, подкатывало к горлу.
Начиналась рвота. Он, согнувшись, громко рычал, широко
открывая рот. Желудоік! уже был пуст, а отвратительная
тошнота, на минуту затихнув, снова возобновлялась. Хри
пя, он отплевываілся тягучей и горькой желчью.
Кочегар, китаец Чин-Ха, без рубашки, с плоским чу
мазым лицом, скосил на Лутатини свои узкие черные
глаза.
— Твоя умереть может.
Домбер посоветовал:
— Надо принять меры.
— Кайне меры ?—простонал Лутатини.
