56
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
А когда судовой колокол, оглашая тишину тропиков,
пробил четыре склянки, Лутатини снова спустился в ко
чегарку.
Он посмотрел на термометр.
— Шестьдесятъ пять градусов!
Голос его прозвучал. высокой нотой, испуганно, словно
хотел предупредить других о приблизившейся опасности.
Но ни Домбер, ни Сольма ничего на это не ответили.
Все молча и угрюмо взялись за работу. Только угольщик
Вранер проворчал:
— Скучно что-то. Хоть бы драКу какую устроить.
И полез в угольные ямы.
В кочегарке черным густым туманом носилась уголь
ная пыль, сквозь которую едва просвечивали краснова
тыми звездами электрические лампочки. Открывались
дверцы топок, трепетали в полумраке отблески огня. Под
ногами дрожала настилка. З а переборкой, позади котлов,
словно усталое могучее животное, вздыхала машина.
Все это создавало для Лутатини мистическое настрое
ние. С каждой минутой становилось все душнее. Каза
лось, что скоро вся кочегарка накалится докрасна, и
тогда от него и от его товарищей, как в крематории,
останется лишь кучка пепла.
Стрелка на манометре его котла начала падать. Под
стегивали окрики прибегавшего механика. Превозмогая
немочь, Лутатини открыл топку и стал подламывать ски
певшийся уголь. Лом! показался непомерной тяжестью.
В лицо полыхало горячей волной, обжигая и ослепляя.
Разламывалась голова, замирало сердце, обливаясь кро
вью. Лутатини, как укротитель зверей, стиснув зубы, про
должал вонзать железо в огненную пасть топки. Вдруг
вся судовая утроба завертелась, словно карусель, и на
чала опрокидываться.
—■ Братцы!—пронизал кочегарку резкий вопль и сразу
же оборвался, а вслед за этим что-то грохнулось.
