Лишнии
131
хлебали вволю, кто сколько мог, ко когда подали на стол
пшенную кашу с постным маслом, начали соблюдать оче
редь. Сначала черпает ложкой Трифон, за ним Савоська
и так идет дальше, кончая трехлетним карапузиком. Ре
бятишек, нарушающих этот порядок, старшие щелкают по
лбу ложкой, строго крича на них:
— Эй, куда?
Все жадно смотрят в общую деревянную чашку. Лица
усталые, глаза посоловелые, говорят мало. По стенам и
потолку, вылезая из щелей и шевеля усиками, разгули-
. вают тараканы; они дерзко лезут на стол, падают с по
толка в чашку.
С улицы доносятся звуки завывающего ветра, гремят
в сенях двери, вздрагивают стекла окон, густо залепляе
мых пушистым снегом.
Трифон, взглянув в окно, говорит:
— Эка, как взыгралась погода-то ... Беда!
— Да што я никак в толк не возьму: живой ветер,
али нет? — обращается к брату Савоська. — Послухаешь —
гудет, ровно человек...
— Ветер-то?
— Да-
— Как те сказать...
)
Трифон, перекинув руку через плечо, чешет лопатку
и уверенно отвечает:
— Дух это.
— Скажем так. А какой он — чистый, али нечи
стый?— проглотив кашу и облизав ложку, продолжает
Савоська.
— Не знаю. А только боязно ночью. Особливо в лесу
али в поле...
,
Вяло и нудно, точно сквозь сон, продолжают братья
свою беседу.
