— 10 —
Лицо Трофимова выдает волнение. Руки безпокойно ерзают по столу. Он смотрит уже сочувственно. Гришаток бледнеет.
— Хочешь поехать по-темному?—- снова спрашивает меня Трофимов.
Я не понимаю его.
— To-есть без билета. Куда-нибудь в темноту
забиться и ехать. Вот что это значит. Понял?
— Понял.
— Ладно.
Я чувствую, как через черную тучу отчаяния
врывается в душу мою светлый луч надежды, приводя меня в самое восторженное состояние. Я едва
сдерживаюсь, чтобы не броситься им на шею.
— А сколько это стоит?
— Да что с тебя взять-то? Купи для ребят бутылку горлодерки, штук пять селедок на закуску
да дай им еще трешницу, коли найдется, и дело
в шляпе. Часам к восьми выгребай на корабль.
Я с радостью соглашаюсь.
— Только бы Ершов, часом, не узнал,— предупреждает Гришаток.
Что такое? Неужели хочет расстроить уже налаженное дело? Нет, слышу возражение другого:
— Брось, дружище, толковать-то. Такого осла
да не надуть? Он сегодня гуляет, вернется на корабль к одиннадцати, не раньше.
Я справляюсь, что за Ершов.
— Да угольщик наш, — поясняет мне Трофимов.— Подводила естественная. Третье ухо капитан-
