189 -
рые, веселые. Волосы пушистые густые. Голосок
звонкий, как у перепелки.
После кампании я у них стал частенько бывать.
Бывало, вырвешься из экипажа и прямо к ним.
Чайку попиваешь, разговоры интересные слушаешь.
Иногда Ольга Петровна на рояле сыграет. Я все с
расспросами пристаю по ученой части. Здорово
об‘ясняла. Очень образованная... Другой раз я начну
заливать ей про наше житье-бытье: что на корабле
делаем, как по морям ходим, что видим...
— Ях, Никанор Матвеич, как это интересно!—
восторгается Ольга Петровна и глазами обласкивает. Все лучше ко мне относится. Мать и братишка
тоже со мной дружат. Стал я у них будто свой
человек.
И вот ходить бы мне к ним и ходить, да муть с
души прочищать... Так нет же! Подставил мне дьявол ногу: влюбился я в эту самую Ольгу Петровну
до потери рассудка. Да и как и не влюбиться? Очень
обольстительная девица. Глазами, улыбочкой так
тебя и привораживает, так и притягивает к себе.
Говорить начнет, что ласточка щебечет. Называет
меня „голубчиком“, „милым". Я то рядом сядем, из
книжки начнет что-либо об‘яснять, а сама волосами
до моего лица прикасательство имеет. Ну, известное дело, меня всего в жар бросает и перед глазами круги ходят... Иной разсмеется:
— От вас, Никанор Матвеич, ароматом моря веет...
— Это, — спрашиваю,— как нужно понимать?
