191
На первый день Рождества побрился, почистился,
в первый срок нарядился. Отправляюсь к ней. Открываю дверь. С праздником поздравляю. Смотрит
на меня и удивленно спрашвает;
— Что с вами, Никанор Матвеич?
— Ничего, Ольга Петровна.
— Вы больны?
— Пока слава богу.
Беспокоится обо мне, какой-то порошек дает, к
доктору советует сходить, старается развеселить
меня. Ничего не помогает. На душе у меня ад
кромешный. Мать с сыном в Питер уехали. Хочу
воспользоваться этим случаем и открыться, смелости нехватает. Посидел немного и ушел...
Опять не спал всю ночь. На второй день вроде
шального стал. Я когда к Ольге Петровне пришел,
она даже испугалась.
— У вас,—говорит,—страшные глаза...
С расспросами пристает ко мне, хочет до причины допытаться. Я отнекиваюсь.
— Лучше сыграйте что-нибудь,— упрашиваю ее.
Села за рояль и ударила пальчиками по клавишам. Зарыдали струны. Жалостливая песня... Без
слов я почувствовал, будто про меня она составлена. И тут душу мою такое смятенье охватило,
что брызнули слезы. Нагнулся я. Ольга Петровна
ко мне подходит, кладет руку на плечо и спрашивает участливо:
— Вы, кажется, плачете?
Хочу сказать ей, а в голове ни одной мысли.
