148
Страшныя своими страшными клыками?
Гдѣ они?—исчезли всѣ подъ ихъ зубами.
Мы же, ихъ потомки, чѣмъ мы похвалиться
Можемъ?—остается предками гордиться.
Развѣ эта псарня намъ не мать родная?
Развѣ не должны мы за нее молиться,
Съ тайною отрадой очи поднимая
Па старинныя шестъ сей пли, углубляя
Взоръ нашъ въ этотъ древній срубъ, гдѣ ключевая
Струйка безъ журчанья и безъ пѣны льется.
Этотъ ключъ—не знаю, какъ у васъ зовется:
Я ключомъ народнымъ ключъ тотъ называю,
И—въ него я вѣрю и—не унываю.
Кто въ него заглянетъ, тотъ, не безъ смущенья,
Тамъ, на днѣ, увидитъ свѣтъ, и отраженье
Собственной ничтожной личности—и это
Есть предметъ блаженныхъ пѣсенъ для поэта
И для философской мысли откровенье.
Господа, повѣрьте, въ глубинѣ чуть зримой,
Силами земными, такъ сказать, хранимой,
Ключъ сей и понынѣ свѣтелъ, для преступной
И для вольнодумной псарни недоступный.»
Но маститый мужъ нашъ, Водолазъ, что въ спорахъ
Былъ весьма искусенъ, съ кротостью во взорахъ,
Возражалъ Вопилѣ: «милый мой, въ озерахъ
