241
Батюшки!., спасите!.. Прибѣжали люди
II остановились.—Какъ могла борзая
Быть такою злюкой!? Статочное-ль дѣло!
Явно, что сбѣсилась или очумѣла...
Струсили, и что же?., на передовую,
Полную отваги и стремленій амку,
Вмигъ накинувъ петлю, петлю затяжную,
Удавили... Боги! я бы вставилъ въ рамку
Тотъ портретъ, который мнѣ изобразилъ бы
Сайгу,—для потомства его сохранилъ бы...
Никого не знаю, кто-бъ тянулъ такъ лямку,
Какъ она тянула новую идею,
Ту, что ей надѣли, какъ хомутъ на шею.
Вся она служила дѣлу безотчетно,
Но прямолинейно и безповоротно.
Духъ ея тревожный и неугомонный
Носится доселѣ надо мною въ сонной
Атмосферѣ ночи мрачной и осенней,
И я сталъ трезвѣе... но не вдохновеннѣй.
То, что было Сайгой—было фанатизмомъ
Не такимъ, что можетъ заражать лиризмомъ,
И ея кончина не была трагична:—
Это было страшно, но не поэтично...
Прокутивши ночью, за скирдами, въ полѣ,
Сочиненія Я. П. Полонскаго. Т. У.
іб
