рынок, часто поглядывая по сторонам, чтобы не пропу
стить офицеров без отдания чести. Два противника почти
столкнулись нос с носом и на минуту остановились, точно
в раздумья.
— Ну?—-подавленно произнес Задвнжкин
— Что—ну?—спросил Шалый, мотнув головою.
И опять, как и при первой встрече с этим матросом,
страшно стало боцману, опять в душу закрался холодный
ужас. Повернувшись, онпроворно пошагал на другую сто
рону улицы, отчаянію ругаясь и часто оглядываясь, точно
боясь погопи.
На следующий день старший офицер, позвав к себе боц
мана, спросил:
— Ну, как этот идиот, Зудин, исправляется?
Боцману стыдно было признаться в своем бессилии, а
еще больше—в своей трусости, которой он, решительный
и храбрый, никогда не знал за собою.
— Будьте спокойпы, ваше высокоблагородие,—мы из
быка
сделаем
матроса.
— А как обязанности он свои исполняет?
— Великолепно, ыи..<- высокобдатооошЧ—невольно
уже врал боцман дальше.
Старший офицер, удовлетворенный таким ответом, и
этом успокоился.
