— Кан-кан-кан!—точно издеваясь над председа телем, громко, по-человечьи отчетливо, выкрикивает орел , описывая в раскаленном воздухе круги
совсем уже низко.
— Правильно это будет, товарищи, а?— с т о р жествующей улыбкой на ржавом лице обращается
вдруг председатель к народу.
Толпа неистово кричит, рукоплещет, одобряя
решение суда.
В то время, пока происходил суд, некоторые из
услужливых людей уже успели приготовить.розги,
точно заранее знали, каков будет приговор. Н е сколько человек, выделившись из толпы, набрасы ваются на осужденного, оказывающего им лишь
слабое сопротивление, раскладывают его тут же на
земле и, обнажив тело, усаживаются ему на голову
на руки , на ноги. С боков, засучив рукава, стоят
в полной готовности два добровольных палача.
— Раздайся шире, чтобы всем видать было!—
командует чей-то властный голос.
А когда образовался широкий круг, в воздухе
одна за другой свистнули розги.
— Раз! два!—стоя у ног осужденного, громко
отмечает счетчик.
Куликов заскулил как-то особенно жалобно, по-
собачьи. Н а обнаженном теле, перекрещиваясь,
вздулись два больших рубца.
Палачи точно соперничают друг перед другом
в ловкости ударов, а со стороны , из публики, о кр у жившей лобное место, подзадоривают;
