синие дали, видны взметнувшиеся горы, точно
громадные волны, застывшие с первых дней творенья, весь город, серыми черепицами крыш спускающийся по скату к бухте, острова, драгоценными опалами вкрапленные в безмятежно раскинувшееся море.
...„Идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная"...—стройно возвещает
хор, как бы утешая покойника, а остальные солдаты, сгрудившись вокруг раскрытой могилы, крестятся, вздыхают, искренно молясь за упокой души
ими же безжалостно раздавленного человека.
На деревьях чуть шелестят листья, точно кто-
то нежно перебирает их незримыми пальцами,
а внизу, на песке, на изумруде нежных трав, шевелятся, как живые, причудливые узоры, сотканные
из солнечных струй и голубоватых теней.
Хором управляет скалообразный человек, член
суда, приговорившего к такому жестокому наказанию Куликова. На целую голову выше других,
широкий,
религиозно-торжественный,
мрачный
среди светлой радости, всюду разлитой в этой
чудесной стране Восходящего Солнца, он, окидывая всех суровым взглядом, повелительно распоряжается!
— На восьмой глас!—„Сам един еси бессмертный..." И, вздымая толстые волосатые руки, первый
запевает, пуская низкую октаву. А те молитвы,
которые хор не в состоянии пропеть он, испол-
