в море и на острова золотой пряжей. Разрозненными
осколками сияла радуга.
Судам эскадры было приказано собирать дождевую
воду. Для этого приспособили раскинутые над палубой
широченные тенты, сделав в них стоки. С них сли
вались потоки в шлюпки и специально приготовленные,
парусиновые цистерны.
Было сыро, жарко и душно.
На пароходе «Esperance» испортились рефрижератор
ные машины. Мы были уверены — тут дело не обошлось
без вредительства со стороны французской команды, ко
торой не хотелось вместе с нами подвергаться опас
ности. Хранившееся в трюмах замороженное мясо, от
таивая, начинало протухать. Далеко в море его выкиды
вали за борт. Но туши, прибиваемые ветром и волною,
приблизились к самой бухте, распространяя вокруг от
вратительное зловоние.
Еще неделю тому назад, когда наши корабли, нагру
зившись всеми
припасами,
уже собрались было про
должать свой путь дальше, германские угольщики
Гамбург-американской линии неожиданно отказались
сопровождать эскадру. Причиною было то, что японцы
считали их действия нарушением нейтралитета и угро
жали топить в море угольные транспорты. Завязалась
спешная телеграфная переписка с Петербургом.
Такое обстоятельство вызвало \-г матросов смутные на
дежды. На баке можно было услышать:
— Чем-то все это кончится?
— Если немецкие угольщики откажутся с нами итти,
то и нам придется возвращаться в Россию.
— Конечно, без топлива, как без ног, никуда не
пойдешь.
Кто-нибудь из более трезвых людей тут же зло
веще вставлял:
— Бешеный адмирал ни перед чем не остановится.
Но ему горячо возражали:
— А вдруг и его мозг прояснится, как море после
тумана? Разве так не бывает?
216
