о чем-то бёседуя, сидят Блекман и Шелло. По привычке я пытаюсь вскочить на ноги, но тут же бессильно падаю обратно, застонав от острой режущей
боли в правом боку.
— О, проснулся, друг?—повернувшись ко мне, говорит Блекман, весь какой-то измятый,
с воспаленными глазами, точно он не спал целую неделю.—Это
хорошо! С добрым утром!..
С трудом, больными руками, я ощупываю голову,
тяжелую, точно налитую ртутью,—она вся в тряпках
с засохшею на них кровью.
Негр, булькая, из толстой бутылки наливает в
кружку какую-то жидкость и озабоченно подносит мне.
— Промочи горло марсалой. Сам Единоутробник
Вельзевула прислал.
Пока я с жадностью глотаю приятное
вино, негр,
ругаясь, сообщает:
— О, подлый ураган был! Думал—конец вам...
— Да, среди стихий произошло довольно крупное
недоразумение,—добавляет Шелло.
— Как-же я спасся?
— Вы вперед на ванты упали, а потом скатились
на палубу,—-сообщает Блекман.— В этот момэнт как
раз молния сверкнула. Как увидел я, что с вами случилось, в один момент спустился вниз.
Боялся, что
вас волнами смоет. Но, как видите, все вышло благополучно...
Мне нельзя повернуться—боль во всем теле, а в
особенности—в правом боку.
— У меня, кажется, ребра сломаны.
— Ничего, в больнице починят,— невозмутимо говорит на это Шелло.
150
