цом, ня котором, вместо бороды, несуразно торчали
два ненужных клока вьющихся волос, точно нарочно
приклеенных к крупному подбородку. Голова, с которой съехала на затылок фуражка, обнажив покатый
лоб, немного склонилась к правому плечу, а черные
с вывороченными веками глаза, глубоко засевшие в орбитах, неподвижно глядели куда-то в сторону, широко
раскрытые и мутные, точно у безумного.
Подошел к нему старший офицер, лейтенант Филатов, сытый и аккуратный, в белом кителе, до блеска
начищенных черных "ботинках.
— Что за чучело такое!
Матрос передвинул ноги, поднял правую руку к фуражке и, отдавая честь, молча уставился на старшего
офицера, а тот, заглядывая в бумагу, начал спрашивать: — Как фамилия?
— Матвей Зудин,—лениво цедил сквозь зубы к ат-
рос. — В тюрьме сидел?
— Так точно, ваше бродье.
— За что?
— Не могу знать .
— Э , да ты, я вижу, гусь лапчатый...
— Никак нет-—я матрос Зудин.
'—• Молчать!
Филатов пытливо заглянул матросу в глаза'и отступил шаг назад.
— За оскорбление начальства сидел в тюрьме?
— Никак нет.
— Врешь!
Зудин задвигал широкими скулами.
20
I
