СОЛЕНАЯ КУПЕЛЬ
95
тело по палубе к камбузу. Он казался мертвым. В каю
те Лутатини раздели догола, выкачали из него воду
и уложили на койку. Сначала тело его, по распоряжению
Сайменса, растирали коньяком, а потом поднесли к носу
флакон с нашатырным спиртом. Лутатини открыл глаза
и недоумевающе уставился в лица присутствующих, ни
кого не узнавая.
— Мои родители... Буэнос-Айрес... Улица... Дом сто
двадцать четыре... Как моя улица?..
Но так и не мог вспомнить нужного слова. Веки его
тяжело сомкнулись.
Сайменс сказал:
— Теперь будет жив. Накройте его потеплее.
Около Лутатини остался дежурить старый рулевой.
Гимбо.
Ураган начал сдавать. Небо очищалось от туч, про
яснились дали. Наступила ночь, тихая, сверкающая звез
дами. А на следующий день, когда Лутатини вышел на
палубу, не было даже зыби. Разглаженной равниной ле
жал океан, излучая жаркий синий блеск. Лутатини взгля
нул за левый борт. Трудно было поверить, что он, смы
тый волной, остался все-таки жив. Все это показалось
бы бредом, если бы не боль от ушибов на голове
и спине.
Потом матросы сообщили ему еще более страшную
новость: угольщика Вранера, который первый бросился
спасать Лутатини, смыло волною за борт. Оказать по
мощь угольщику, по словам товарищей, было нельзя..
Может быть, он не умел плавать, а гложет быть, обо
что-нибудь ударился, но он ни разу не показался на по
верхности воды. Исчез моментально в волнах, словно
к нему был привязан балласт.
Лутатини, узнав об этом, заляскал зубами.
С тех пор прошло несколько дней. Теперь он был
совершенно здоров. Но угольщик не выходил у него.
