рядку. Д о чего же чудно господа живут! Это,
друг, не то, что у нас в деревйе. Там 'на целую
семью избёнка, а тут только на два человека
квартира из четырёх комнат да ещё столовая.
А как всё обставлено! Шкафы с зеркалами в че
ловеческий рост. В столовой---- буфет из красного
дерева, и посуды в нём на тысячу рублей; стол
раздвижной, стулья обшиты кожей. На стенах
картины в золотых рамах. Кабинет весь уставлен
книжными шкафами. Книги в них и тоненькие и
толстые, да всё с золотыми буквами на корешках.
Тысячи три книг будет. Пока мои господа спят,
я убираю кабинет, а сам нет-нет да и загляну в
какую-нибудь книгу. Тут тебе и про моря, и как
другие государства живут, и откуда земля взя
лась. Словом, про всё на свете. Вот я и думаю:
как же господам умными не быть, если они столько
книг имеют? Среди книг нашёл я иностранный
словарь. В нём любое иностранное слово объяс
няется. Приглянулся мне этот словарь! Думаю:
барину он не нужен, — барин и без него всё
знает, — а для меня это находка. Я часто загляды
ваю в него. Теперь господский разговор я начи
наю лучше понимать. В спальне на столике при
способлено тройное зеркало, — чтобы можно ви
деть в нём и лицо своё и затылок; две кровати
из карельской березы стоят рядом вплотную: на
одной муж опит, на другой — жена. А всего б о
гатства и не пересчитать. Вот уж, можно сказать,
живут люди!..
Сначала я боялся своего барина. Толстый он,
голос у него хриплый, глаза на выкате, борода
ржавая, как прошлогодняя трава в болоте. Дышит
тяжело, посапывает. Очень любит свою жену.
Третий год идёт, как они повенчались. Она моло
же его лет на тридцать. Корпусом и лицом— быть
бы ей графиней. Улыбнётся— точно сердце тебе
44
