-
— Для вас, разлюбезные мои, что угодно уважу...—
говорит торговка и, лукаво подмигнув матросам,
закатисто смеется.
— Ну!—удивляются матросы.
— Да-с... потому что—обожаю...
— Яй да тетка!—восторгается кто-то.
— Эта распалит!—добавляет другой.
Слышится хохот, полный молодого задора.
Старшина шестерки, квартирмейстер Дубов, неповоротливый, как слон, с раскосыми глазами на
мясистом лице, посмотрев на свои карманные часы,
властно отдает распоряжение:
— Пора на корабль!
Матросы идут к пристани неохотно, оборачиваясь
и продолжая болтать с торговкой.
— Ну, шебутись! Довольно языки околачивать
без толку...—кричит квартирмейстер.
В это время, осторожно неся в руках корзинку,
сплетенную из прутьев, подходит к матросам молодая женщина. Тонкая, хрупкая фигура ее красиво обтянута белой прозрачной кофточкой и черной юбкой. На голове—модная шляпка со страусовыми перьями, но заметно, уже поношенная, как
поношены изящные туфли на ногах. Из-под темного густого вуаля видны пушистые светло-русые
локоны, придающие ее бледному, правильно очерченному лицу особую привлекательность. Она взволнована, что видно по ее большим зеленым, как
изумруды, глазам.
