родные стервятники моего тела! Куда-же вы разбегаетесь?..
В бурлящий шум голосов врывается вопль Гали,
сопровождаемый отчаянными выкриками ее мужа:
— Воды, скорее воды!.. Дверь надо взломать!
Она покончит с собою!..
Пароход идет под высоким обрывом правого
берега, изрезанного дождевыми ручьями, как старческими морщинами. На реку, гася обманный блеск
ее, падает длинная тень.
Словно от чумы, прячутся по каютам люди,
очищая палубу, покидая столы с недоконченными
обедами, с недопитыми винами. Остаются только
официанты, лукаво переглядываясь друг с другом,
да несколько мужчин из пассажиров. Фрина, замолкнув, оглядывает их с таким видом, как будто
ищет кого-то. Около нее, заложив руки в карманы,
стоит высокий господин в широкополой панаме.
Она замечает'на себе его пытливый взгляд и злобно
спрашивает:
— Ну, что?
— Ничего,—просто и серьезно отвечает он.
— Что-же вы не убегаете от меня?
— Зачем? Я у вас ничего не украл.
— Презираете скверную женщину, да?
— Напротив, я только теперь начинаю вас
уважать.
— Нужно мне ваше уважение, как архиерею
гармошка!
— Ого! Вы обжигаете, точно крапива.
