18
МОРЕ ЗОВЕТ. ПОВѢСТЬ.
ная ватага, раздѣляясь на кучки, медленно расползается, как
липкая грязь, по темным закоулкам портовых трущоб.
Захватив с собою пива, виски и разных закусок, мы с не
гром остаток ночи проводим на берегу моря.
Дождя уже нѣт, через разорванную завѣсу облаков кое-гдѣ
мерцают звѣзды, иногда на минуту покажется половинка луны,
освѣтит посѣдѣвшую равнину вод и снова скроется, словно про
валиваясь в черную яму. Flo вѣтер, придя в азарт, дует еще с
большей силой, пѣвуче носится над простором, взъерошивая
море, напряженнѣе громыхает прибой, точно силясь кого-то
преодолѣть, опрокинуть. В гавани, залитой огнями, даже ночью
не прекращается жизнь: уходят одни корабли, а вмѣсто них
приходят другіе, оглашая тьму то воющей сиреной, то торже
ственными гудками.
Мы оба под хмелем, но продолжаем пить, посасывая водку
или пиво прямо из горлышек.
— Амелія, ты потом раскаешься, но будет поздно!—с болью
кричу я в сторону города и, согнувшись, хватаюсь руками за
мутную голову.
— О, это? Плюнь!—говорит Блекман, догадываясь, в чем
дѣло. Пойдем в рейс—все пройдет. Со мной тоже было. Наша,
одна африканка, протаранила сердце... Красавица была: губы тол
стыя, мягкія, на головѣ кудри—маленькія кольца, груди—два
больших шара, живот—не обхватить руками. О, она вся блестѣ-*ч
ла, как черная звѣзда!
Подняв голову, я смотрю на него—он, качаясь, сидит передо
мною темной уродливой тѣнью.
— Как черная звѣзда?
— Да, да... Ушел в море и все прошло. Теперь я с бѣлыми
привык. А тогда тошно было...
Для большей убѣдительности негр, крутя кудрявой головой,
разражается руганью на
бс
Ѣ
х
европейских
языках.
Одинокій маяк, вспыхивая, продолжает бросать в темноту
лучи краснаго свѣта.
— Хорошо, Блекман, вмѣстѣ пойдем в плаваніе.
— О, конечно, вмѣстѣ!..
Я разсказываю ему, что готовлюсь на штурмана и что ско
ро буду держать экзамен.
Блекман, обрадовавшись, скалит бѣлые зубы, жмет мнѣ руку
и орет:
