А. НОВИКОВ-ПРИБОЙ.
27
чорта, но в то-же время, как и многіе другіе, очень суевѣрен.
Лежа на нарах вмѣстѣ со мною и Блекманом, он убѣжденно
разсказывает:
— Однажды, во время крушенія корабля я заранѣе догадался,
что останусь жив. Так ^ случилось...
— Как же догадались)—спрашиваю я.
— Очень просто... Плавал я на паровом купцѣ. Судно было
настолько старее, что от бури у него сдвинулись котлы. Само
собою разумѣется, что пришлось застопорить машину и пре
кратить пары. Нас понесло вѣтром к Норвежским берегам. Всѣ
матросы так и ахнули, когда перед нами открылись каменныя
скалы. Предстояла неминуемая гибель. А буря была мерзкая и
так рвала, выла, точно облопалась спиртом. Казалось не мы
подвигались к скалам, а онѣ неслись на нас. Никогда мнѣ это
го не забыть...
Джим старчески кашляет, а потом, покуривая свою носогрѣй-
ку, неторопливо продолжает:
с— Вдруг до меня донесся дѣтскій плач. Прислушался к реву
бури. Меня ужас взял. Я разобрал ясно голос своей дочери,
четырехлѣтней дѣвочки, от индуски с острова Цейлона. Перед
этим я ей только что послал письмо и десять шиллингов. За
метался я по кораблю, как сумасшедшій, а. голос ея все был
слышнѣе— плачет, зовет меня. Наконец сообразил: если слышу
голос не мертвеца, а живого человѣка, то, значит, буду жив.
Вооружился спасательным кругом. А скалы все надвигались.
Прошло еще нѣсколько минут... Раздался треск. Корабль раз
летѣлся вдребезги. Я не помню, как вылетѣл за борт. К счастью,
попал в узкій пролет между двумя скалами, а там меня выбро
сило волнами на берег. Из тридцати человѣк нас спаслось толь
ко четверо...
— А сколько вы, Джим, перед крушеніем опорожнили буты
лок?—иронически улыбаясь, спрашизает Шелло.
— Сколько-бы я не опорожнил бутылок, но таким безмозг
лым, как вы, никогда не был,— ворчит, старик.
— Да, мозгу немного нужно там, гдѣ человѣк звонит язы
ком, точно рынду отбивает,—невозмутимо отвѣчает Шелло.
Они так часто спорят, доходя иногда до ругани, но это им
не мѣшает дружить между собою.
В другом углу, размахивая руками, горячится черноусый
испанец:
