новыми матросами, второй день все ^ухудшается погода, выматывая из нас сипы.
Сменившись с вахты, мы сидим в своем кубрике
за общим столом, пьем абсент, которым запаслись на
берегу, и едим мясные консервы, ругая повара, что он
не приготовил нам горячей пищи. Все мы чувствуем
усталость, провозившись долго
с уборкой брамселей
и бом-брамселей, и только
винные пары, распаляя
кровь, начинают придавать нам бодрость.
— Братья! Черти смоленые!— ухмыляясь воСклица
ет один
из матросов,— Сказано—не собирайте себе
сокровищ на земле...
— И вы будете пролетариями, такими-же бездомными, как морской ветер,— добавляет-Шелло.
Все смеются.
— Почтим память нашего товарища Джима,— взяв
в руки кружку с абсентом,
предлагаю я присутствующим. — Правильно!—откликаются голоса.
— Да, за него стоит,— говорит Шелло, возбуждаясь, что с ним редко бывает.— Это был моряк с дьявольским присутствием духа. Он порвал все швартовы
с жизнью и отчалил на тот свет так же отважно, как
мы идем в-кабак или в публичный дом. Будь я владыкой неба, я за один лишь такой поступок простил-
бы ему все грехи и приказал-бы открыть для него
все двери рая. Но сам владыка, конечно, этого не сделает, ибо он ослеплен своей
славой . и не замечает
красоты человеческого духа. Зато сатана наверное отнесется к Джиму с большим уважением...
— О , это верно, как смерть!--подмигивая левым
глазом, вставляет Блекман.
139
