через зеркальные окна в роскошные магазины, окунуться с головою в пеструю жизнь большого города.
— Ублажимся, Петрован, красненьким винцом,'а?—•
обращается к нему близкий друг, минный машинист
Семашкин, человек крупный и рассудительный.
— Да уж не без того,—улыбаясь, отвечает рулевой
Силкин. — Оно, брат, на воображение здорово действует,
виноградное-то. Я раз целую четверть один осушил. В
Испании дело было.
И что-же вы думаете? В ногах
крепости не потерял нисколько. Только мозг горел,
будто в огне. И все вокруг меня засияло, засверкало,
Точно в раю. Спутался с одной бабенкой. Смотрю—•
принцесса да и только, настоящая принцесса! А как
протрезвился— тьфу, чорт! Ведьма заморская! Одноглазая и беззубая. Грязная, как угольная яма. С тех пор
не пыо по многу...
Каменная набережная, куда пристали гребные суда, усыпана пестрою толпою людей. Глядя на русских
матросов, выпрыгивающих из лодок, итальянцы шумно
разговаривают, размахивая бронзовыми руками. Слыш.
ны выкрики торговок, предлагающих фрукты, пирожки,
сладости. Многие из команды заигрывают с женщинами-
Петрован Силкин, сойдя на берег, торопится в городъ, но случайный поворот головы в сторону, направо,—и все решилось по иному: перед ним—смуглая
итальянка в голубом платье, с ярко цветистым шелковым шарфом на шее. Молодая и сочная, она стоит
в стороне от других женщин, повернувшись вся к нему, едва, скрывая свой порыв. На обожженном зноем
лице— не то испуг, не то радость, что случается при
встрече с давним и близким другом. На мгновение
50
